Прикладная некромантия - Страница 20

— О Творец, какие же вы еще дети! — причитал сзади конвоирующий нас наставник. — Неужто ваши головы настолько пустопорожние, что вы не видите, насколько все это опасно? А вы, Эльдан, и вовсе должны сидеть у себя в комнате в обществе как минимум трех свидетелей, причем желательно светлых. А вы что творите? Хотите, чтобы на вас четырнадцать трупов повесили?

Сердце пропустило удар.

— Трупов? — ахнул Анджей, на миг замерев.

Инга.

И без слов ясно, о чем он в первую очередь подумал.

Но ведь их еще не нашли. Еще совершенно ничего не ясно!

— А почему четырнадцать? — спросил Рем.

— Наставник, с которым вы ходили на кладбище, несколько часов назад покончил с собой. Наверное, хотел вскрыть вены, но увлекся.

Я нервно сглотнул:

— Насколько увлекся?

— Отрезал себе кисть собственным ритуальным ножом, — глухо ответил эльф. — Спасти не успели.

Что? Я уже ничего не понимаю.

— Это неестественно, — не выдержал и возмутился я. — Самоубийцы только в исключительных случаях пытаются лишить себя жизни мучительным способом! К тому же он был человеком, а значит, должен был потерять сознание от болевого шока, а не целеустремленно перепиливать себе кость. Да и ритуальный нож для таких вещей не предусмотрен, стало быть, и возиться покойному долго пришлось…

— Все правильно, Эльдан, вот только он все-таки это сделал.

Меня от всего произошедшего слегка мутило. Исчезающие студиозусы, саморасчленяющиеся наставники. Все это отдавало каким-то жутковатым бредом. Нет, наша специальность изначально отличается и жутковатостью, и кровавостью, но у нас хотя бы все логично и делается с определенной целью. Если тело после совершения обрядов сохранилось, то с первого взгляда можно понять, что именно желал сделать маг. Так вот, руки мы точно не отрезаем. Точнее, если отрезаем, то не только кисть. На четвертом курсе нам должны читать лекции по защите на крови, так там один из приемов — отсечение у живой жертвы конечностей, лишение ее всех органов чувств, причем даже после всех манипуляций объект должен остаться жив. И вот это создание становится на несколько лет хранителем определенной территории, а выплеск энергии после его смерти еще и поддерживает защиту в течение нескольких месяцев. Если мне память не изменяет, то изобретателя данного обряда сожгли после того, как обнаружили его лабораторию и поняли в полной мере, чем он там занимается. В некотором роде я даже понимаю тех светлых (хоть и сочувствую, разумеется, собрату-некроманту): обнаружив в убежище мастера смерти несколько расчлененных трупов, они не могли подумать о нем ничего хорошего. А если учесть, что эксперименты проводились над жертвами, обладающими самыми разными свойствами…

Но чтобы одну только кисть… Это не наши работали. С другой стороны, сам мэтр не мог бы использовать такой экзотический способ самоубийства. К тому же с чего бы ему вдруг вздумалось уйти за Последние Врата? Что он там забыл? Да ни один некромант добровольно не попрощается с жизнью: слишком многие ждут его в царстве смерти, чтобы задать весьма каверзные вопросы. А накладывать на себя руки после того происшествия на кладбище — и вовсе было бы дикостью. Все уцелели, нежить не вырвалась. Конечно, заслуги наставника в этом не было никакой, но максимум, что ему грозило, — это выговор, увольнять его точно не стали бы, так как замену пришлось бы долго искать.

Значит, можно делать ставку на внушение, причем невероятно сильное, потому что перебить инстинкт самосохранения и болевой шок — задача чрезвычайно трудоемкая. И тогда мы все же имеем очень близко, вероятно прямо в стенах Академии, сильного и талантливого мага, который неплохо работает с ментальными заклинаниями. Но чтобы мертвецы так активно полезли из могил, необходим некромант. Двое их, что ли?.. Возможно. Или для восстания нежити имелась иная причина, несколько отличающаяся от обычно рассматриваемой?..

— Келе, медитация на ходу — это, конечно, невероятно талантливо, но вернись, пожалуйста, обратно, — прошипел мне в ухо Анджей, для убедительности хорошенько заехав промеж лопаток.

Я зашипел от боли, но реагировать на внешние раздражители все же начал.

— Мне это не нравится. Совершенно не нравится. Я не понимаю, что произошло, почему и зачем. Все происшествия привыкли сваливать на некромантов, и не без причин. Но происходящее не подпадает ни под одно из правил нашей науки… Я бы сказал, что все это… бессмысленно.

— У всего есть причины и смысл, — отозвался мэтр Райхэ, не оборачиваясь к нам. — Просто нужно уметь их обнаруживать.

Легко ему говорить. Порой кажется, будто темный эльф знает абсолютно все и даже больше, только не особо охотно делится информацией с окружающими. Так и подмывает найти какого-нибудь умелого телепата и покопаться в беловолосой голове мэтра.

До Академии мы дошли под конвоем: пусть наставник и шел впереди, однако ни у меня, ни у моих друзей не возникло и мысли, что мы сможем от него смыться. Довели нас прямо до дверей общежития.

— Мальчики, — обратился к нам на прощанье наставник, — я настоятельно прошу вас соблюдать осторожность. Вы и так сейчас под подозрением…

— Но, мэтр, мы ничего не сделали! — возмутился я. — Это же наши друзья.

— Я-то вам верю, а вот за остальных не поручусь, — сухо ответил наставник. — К тому же совет Академии решил, что для расследования необходимо вызвать Карающих.

Вздрогнул не я один. Не говоря больше ни слова, мы поднялись в комнату.

Карающие… Ничего более страшного для магов еще не придумали. Они не подчиняются никому, кроме собственных Старших, и любое преступление с использованием магии расследуется ими и только ими. Каким образом и в какие незапамятные времена они получили подобные полномочия, уже никто не сможет ответить, однако ныне они — самостоятельная и страшная сила. Каким-то способом они могут лишать самого дара к магии; кому-то из наказанных спустя определенное время дар возвращается, кто-то навсегда остается без него, а кого-то Карающие лишают еще и жизни. Данная организация стоит над властью мирской и духовной, и никто не помешает им исполнить вынесенный договор.